13. (Глава тринадцатая, которая могла бы стать самой несчастливой во всей книге, и, в общем-то, такой и становится).
      — Да ты не волнуйся, на, выпей лучше, — подбодрил меня издатель, встал из-за стола и направился к бару, чтобы налить нам по рюмке чего-нибудь.
      Я терял над собой контроль. Я не был готов к происходящему. Я… Да как это вообще… Меня пробрала дрожь, точно меня вытолкнули голого на мороз. Это в голове не укладывается! Как такое может быть? Почему табуретки превращаются в кресла, а какой-то самозванец выгоняет меня из дома?!
      — На-ка вот, выпей, — повторил издатель, вернувшись за стол и протянув мне стакан с не знаю чем.
      Кстати, я и не заметил, как вновь оказался в кресле.
      — Да не волнуйся ты так, здесь ты в безопасности, — он присел на край стола. — Не то что те двое.
      Я понял, что речь о несчастном драматурге и ещё о ком-то, мне пока не известном.
      — А кто второй?
      — Вторая, — поправил издатель. — Мало кто знал её настоящее имя и был знаком с ней лично. Поэтесса. Писала под псевдонимом Проба Пера. Мы как-то печатали сборник её сонетов. Средненько.
      И он поморщился, обозначив отношение к творчеству особы.
      — Хотя она и имела популярность в своих кругах, — он провёл пальцем под воротником рубашки, ослабляя галстук. — Умела, знаешь, ненавязчиво вплести чуток женской матерщинки, отчего строчки делались такими трогательными. Много печаталась в издательстве «Ага», а в магазине при этом издательстве песни на её стихи грохотали из динамиков голосом драной кошки — её собственным голосом.
      — И что с ней? — спросил я и сделал глоток чего-то, в чём уже не был уверен.
      Издатель в этот момент подносил стакан к губам.
      — Ничего, — сказал он в стакан как в рупор. — Никто не знает. Исчезла.
      Я поперхнулся выпивкой и закашлялся.
      — По слухам, с книжных полок также исчезли и все её сборники. Просто пшик — и нет. Каждое утро заходила в магазин узнать о продажах, а тут вдруг не пришла.
      У меня задрожали руки. В такт им зазвенели кубики льда в стакане. Я поставил выпивку на стол и погрузился в кресло. Только оно казалось самым уютным и безопасным местом на земле. Хотелось утонуть в нём, как в чёрной дыре, и не высовываться.
      Но вдруг меня что-то кольнуло.
      — Что же получается,— буквально подскочил я и не узнал свой голос, — на нас объявлена охота?!
      И не поверил собственным словам, а только посмотрел в спину издателю, ища поддержки. Но спина не отвечала — он в этот момент возвращался за стол. Затем уселся в рабочее кресло и пристально без улыбки посмотрел мне в глаза.
      — Боюсь, похоже на то.