56.
      Когда я осмелился открыть глаза, то обнаружил себя сидящим на круглом стульчике у чёрного рояля всё в той же просторной комнате. Джули, сидя на корточках, заглядывала мне в лицо.
      — Я же предупреждала: ты ещё не окреп! — воскликнула она и поднялась на ноги. — Чего ты так перепугался?
      Если ты умеешь читать мысли, зачем задаёшь глупые вопросы? Я ожидал, что она сама всё расскажет о человеке, который ехал рядом со мной в метро, читал мою любовь к тебе и устроил для меня ловушку в 53 главе. Но она молчала. А когда пауза ну совсем затянулась, как бразильский сериал, и я уже собирался сам обо всём расспросить, Джули вдруг рассмеялась.
      — Глупый! — и смех её солнечным зайчиком скакал по стенам. — Я же тебе говорила, это совершенно не смертельный трюк! Ты меня совсем не слушаешь! Я тоже так умею и даже тебя научить могу.
      Поставила бы она себя на моё место! Умная какая! Да это всё равно что заранее знать, что через три минуты тебе конец!
      — Это книга, — разъясняла Джули. — Если у кого-то в каком-то месте книги и есть чёрная точка, это ещё не значит, что у тебя чёрная точка будет в точно таком же месте. Она может появиться совсем в другое время. А может не появиться вообще.
      Я пытался осознать услышанное и в задумчивости нажал на одну из клавиш рояля. Но вопреки ожидаемому звуку, рождённому от удара молоточком о струны, я услышал протяжное «о-о-о». Нажал другую клавишу. Зазвучало «а-а-а». Наверное, синтезатор, компьютерное пианино. Мне известны такие имитации человеческого пения. Но когда я нажал на третью клавишу, то зазвучало что-то совершенно непонятное, и я не сразу определил, что слышу звук «б». Постучав по клавишам ещё, я обнаружил, что рояль производит звуки русского алфавита. И даже установил вроде как закономерность: чёрным клавишам соответствовали гласные, а белым — согласные звуки. Я поднял глаза на Джули. Опять та же улыбка и умиление во взгляде. Похоже, за мной окончательно закрепилась роль любопытного котёнка.
      — Дай-ка, — Джули жестом согнала меня со стула.
      Села за рояль, заправила каштановые волосы за уши, приосанилась, и пальцы быстро затанцевали по клавишам. Но вместо музыки я услышал… Я услышал стихи!
      Я не любитель стихов, я плохо воспринимаю стихи на слух, но звучание меня поразило! Строчки не были мне знакомы, но были удивительно красочны, сочны и красивы. Голос становился то бархатистым мужским, то нежным женским, то раздваивался и даже растраивался и говорил сам с собой в унисон. Я не мог не заметить, что женский голос произносит звук «р» с небольшим грассированием, и убедился в том, что Джули всё же имеет какое-то отношение к Пробе Пера. А может даже и сама является ею, но просто дурачит меня или вынужденно пока не раскрывает этого.
      Джули продолжала играть на этом поэтическом пианино. Заворожённый, я наблюдал за тем, как преобразилась она в тот момент. Лицо было светло и ясно, в нём не осталось ни капли той насмешливости, пусть и беззлобной, с которой она всегда смотрела на меня.
      Боковым зрением я заметил, как медленно открылась дверь. В комнату вошёл человек. Он не влетел через окно, не спустился с потолка, не появился из-под паркетного пола, не выломал стену. Он просто вошёл через обычную дверь. Это показалось мне странным.
      — Да у вас тут весело! — не скрывая радости, воскликнул вошедший.
      А ещё странно было, что человек казался очень знакомым, но припомнить, где именно я мог его видеть, мне никак не удавалось.
      Он закрыл за собой дверь, и я заметил, что со внутренней стороны двери значится номер квартиры — 53. В ту же секунду меня передёрнуло. Ну конечно! Это был тот самый человек из метро!