98.
На набережной стоял Медный всадник. За его спиной по всему пространству Марсова поля строились шеренги разномастной армии. Казалось, все мыслимые фигуры живых существ, которые только есть в городе, вступили в эти ряды. А над войском в небе парила эскадрилья грифонов. Их было так много, точно они разом вырвались из заточения или подземного гнезда, где томились в ожидании своего часа, чтобы сеять разрушение и погибель в этом несчастном городе.
Всадник привстал на стременах и осмотрелся. Его ладонь была приставлена ко лбу козырьком, и, кажется, не на нас он смотрел, ведь вот они были мы. Но он окинул взглядом пространство вокруг, словно имел совсем другую цель и оценивал местность. Примерно так же он, наверное, оглядывал эти просторы три сотни лет назад.
Вот он снова сел в седло и, держа поводья одной рукой, пришпорил коня. Конь взвился под ним на дыбы и пронзительно заржал, готовясь к атаке. Армия исторгла из глоток чудовищный рёв. Грифоны издали омерзительно резкий воинственный крик.
В этот момент меня посетило знакомое ощущение, как тогда, на набережной в Москве в самом начале этой книги. Я хотел повернуться и бежать, но даже самое незначительное движение давалось ценой немыслимых усилий. Ноги приросли к земле, да и бежать-то было некуда. Только прыгать вниз, где шипела и негодовала речная вода, яростно ударяясь лбом в опоры моста и жадно облизывая гранитные стены набережной.
Я пытался рассмотреть лицо Всадника. Мне очень хотелось понять, чем мы так разгневали обитателей этого города, чем оскорбили их, что они так ополчились против нас. Будто мы пытались отнять у них что-то невероятно дорогое и ценное или непрошено вторглись в их пределы — настолько сплочённо они стремились нас погубить. Увы, расстояние было слишком большим, и я не мог различить того лица.
Но пока я вглядывался в его черты, обнаружил, что за спиной Всадника воздух начал дрожать, как раскалённый. Сию секунду я понял, что вижу. На нас надвигалась та полупрозрачная стена, от которой мне едва удалось спастись в Москве.
