102.
      Обо всём этом я мог подумать, пока вокруг бешено вился вихрь превращений и метаморфоз. Нас подбросило высоко вверх, над городом, и с этой высоты я мог видеть, что вода с рёвом выходит из берегов Невы, как разбуженный посреди спячки медведь, а затем шатуном мечется по улицам и переулкам. Переваливаясь с боку на бок, она затопляет площади и проспекты, вламывается в окна и двери, ломает и крушит всё на своём пути.
      Армия оживших чудовищ не причинила нам вреда; напротив, сумасшедший вихрь привёл весь этот каменный бестиарий в ужас. С высоты было видно, как неуклюжие создания барахтаются в кипящих потоках воды, как сталкиваются в воздухе обезумевшие от паники грифоны. Только лишь Петра на медном коне не было видно.
      Город погибал. Он стремительно опускался под воду, оставляя после себя плавучие обломки на поверхности взволнованной реки. Неожиданно воспоминание об оставленном там внизу профессоре резко кольнуло меня, как если бы только сейчас меня настигло медное копьё. Я вздрогнул, но струсил взглянуть в глаза Джули. Хотя она и сама не слишком смотрела по сторонам, всё больше щурилась от ветра и прятала лицо, уткнувшись мне в плечо.
      Вот от города почти ничего не осталось. Ушёл под воду шпиль Адмиралтейства, на какое-то мгновенье позолоченный кораблик на его макушке коснулся воды, погрузился в волны по ватерлинию, и, казалось, готов пуститься в плавание. Но через мгновенье потонул в ревущих водах, как это один раз с ним уже было.
      Васильевский остров и того раньше скрылся под водой. Каменный — тоже. Совсем скоро над волнами виделись лишь прямоугольники плоских крыш — напоминание о небоскрёбах в виде двух букв «П». Мне даже подумалось: как это символично, что «потоп» начинается и заканчивается на «П». Но вот на одной из этих крыш я заметил движение — да, это был Медный всадник. Он всё так же восседал на коне, бесстрастный и невозмутимый, глядел вверх, кажется, прямо мне в глаза. Но расстояние между нами было велико, и мне вновь не удалось рассмотреть его лица. Я так и не находил ответа на свой вопрос: чем мы так разозлили этот город, чем так настроили его против себя? Тем временем копыта коня оказались в воде, он встал на дыбы, всадник крепче взялся за поводья, и шипящие волны сомкнулись над городом.
      Поверхность воды не утихала и взволнованно колыхалась под ударами ветра. Ветер был такой силы, что сушил слизистую глаза, и оставалось лишь покрепче зажмуриться. Больше я ничего не видел.