107.
      Тем временем за окном кто-то заварил крепкий чай. Коричневые летние сумерки с крупными ягодами черники опускались на город. Внутри кафе включили верхний свет.
      В наших чашках тоже был чай. Я вспомнил, что в последний раз чаёвничал в гостях у профессора, ещё до того, как на Питер обрушился гнев стихии. Кажется, мы вспомнили об этом одновременно с Джули: я заметил, что взгляд её внезапно потускнел, веки тяжело опустились, и она погрузилась в задумчивость. Лишь спустя несколько часов после гибели Петербурга и переноса в Москву до нас наконец дошло понимание случившегося во всей полноте. Профессор остался в погибшем городе.
      Я старался избегать прямого взгляда на Джули. Она молодец, конечно, сильная девушка. Держится. И вдруг я зачем-то ляпнул:
      — Мы делали что могли, — и поперхнулся.
      Она не отвечала, и даже не посмотрела на меня. А я сгорал от негодования сам на себя и крыл себя последними словами за эту дежурную фразу, полную протокольной фальши и формального сочувствия. Если бы только можно было не говорить её, я бы её не сказал.
      Я старался избегать прямого взгляда на Джули. Она молодец, конечно, сильная девушка. Держится. И вдруг чья-то рука легла мне на плечо, отчего я подскочил на месте и выронил из рук чайную ложку. Джули отвлеклась от раздумий и без выражения посмотрела на меня и на человека у меня за спиной.
      — Совсем нервы расшатал, — усмехнулся бармен и положил передо мной телефон. — Ты забыл его в прошлый раз. Он трезвонил как полоумный, я ответил на какой-то звонок, но потом выключил от греха подальше.
      Он одарил нас с Джули сладкой, как все десерты его кафе, но не приторной улыбкой, сказал «Смотри голову в следующий раз не забудь» и вернулся за барную стойку.
      Я оторопело уставился на телефон, тогда как сим-карта у меня голове заняла своё место, и мозг начал поиск абонента по имени «Чтоделатьдальше».