139.
      Человек пытался вырваться, но я ощущал своё физическое превосходство, и все его попытки не имели успеха. Он только и мог что закрывать лицо руками, опасаясь ударов, да причитать:
      — Я не враг вам! Я не враг! Не враг! Пустите!
      — Говори! — рявкнул я, сам себе удивляясь.
      — Я шёл к вам за помощью и сам вас боюсь! — сбивчиво тарахтел он. — Вот знаю, что должен сейчас подняться к вам, а сам боюсь! Да и что бы я вам сказал? Вы бы и слушать меня не стали!
      — А по порядку всё можно изложить? — встряхнул я незнакомца и вновь с грохотом приложил его к почтовым ящикам.
      Шляпа слетела с его головы, обнажив беззащитную лысину.
      — А что бы я вам сказал? — задыхаясь от испуга, причитал незнакомец, — Что моего брата зовут Изюмов Теодор Павлович? Что его инициалы… его инициалы выглядят как «И.Т.П.»? Знаете, как это обидно — всю жизнь быть «И т.п.»? А ему никак нельзя. Он пишет пьесы, и ему никак нельзя. На этой почве он даже пробовал один раз покончить с собой. А вот вчера… вчера… — на глазах человека выступили слёзы, — он… всё-таки…
      Я ослабил хватку, ощутив изнутри жгучий ожог холода, и признал, что силой здесь не поможешь. Человек закрыл лицо ладонями, склонил голову и беззвучно содрогнулся в рыданиях.
      — Что бы я вам сказал? — спросил он сквозь слёзы, шумно шмыгая носом, как простуженный. — О чём бы просил? Переписать брата так, чтобы он был жив? Вы бы и слушать не стали. Не стали! А ведь у меня кроме него больше никого не осталось…
      Он всхлипнул.
      А я… А что я. Я хотел как-то утешить его, но даже не знал, как это лучше сделать. Похлопать по плечу? Слишком по-американски и панибратски. Ну, не обниматься же с ним и не по голове гладить его лысеющей?.. Хотелось какие-то слова найти, но в голову лезли только банальности. В итоге я промолчал. Но на душе было очень погано. Меня не покидало чувство вины за произошедшее с братом этого страдальца. Ведь он сейчас ищет помощи у того, кто допустил гибель самого близкого ему человека. Надо поскорее со всем этим разобраться, рационально среагировал мой мозг.
      Я нагнулся и поднял шляпу.
      — Вам пора идти, — сказал я.
      Человек принял шляпу из моих рук и послушно кивнул, негромко всхлипнув.
      — Не бойтесь, — подбодрил его я.
      — А вам лучше поскорее уходить отсюда, — совладав с собой, отвечал он. — Через несколько минут здесь будет ваш двойник, и вам никак нельзя с ним пересекаться. Не знаю даже, чем такая встреча может окончиться, просто не знаю. Тогда всё пойдёт наперекосяк.
      Я согласился. Хотя куда уж более наперекосяк-то?
      Пожелав друг другу Успехов успеха, мы разошлись по сторонам. Я закрыл дверцу своего почтового ящика и направился к выходу из подъезда.
      — Постойте! — внезапно воскликнул я, забрал один конверт у Джули и спешно вернулся к человеку; он не успел подняться высоко. — Возьмите. Мне оно уже ни к чему.
      И я протянул ему конверт с подсказкой про светящееся яйцо.
      — Передайте профессору, он разберётся.
      Человек молча принял конверт, вложил его во внутренний карман плаща и направился вверх по лестнице. Мы с Джули вышли во двор.